Восточная война [СИ] - Евгений Белогорский

- Я все прекрасно понимаю, лорд Уорбек, однако то, что вы сейчас говорите совершенно невозможно. Удаление наших войск из Крыма будет означать признание нашего поражения в войне с русскими, - холодно молвил премьер, и каждая черточка его лица выражала негодование от услышанных им слов.

- Ах, бросьте, сэр Генри, - буднично произнес Уорбек. - По большому счету, эта война уже нами проиграна. Вот уже два года мы воюем с русскими, и никаких особых достижений нет. Даже если император Наполеон и возьмет Севастополь и уничтожит находящийся там флот, в чем я сильно сомневаюсь, это совершенно не то, на что мы рассчитывали, когда начинали эту войну с Россией. Надо честно признать что, несмотря на все наши старания, нам не удалось добиться серьезного ослабления нашего противника. Согласитесь с этим.

От брошенных ему в лицо обвинений Пальмерстон вспыхнул, но все-таки сдержался и, сделав над собой усилие, продолжил разговор.

- В ваших словах есть определенная доля горькой истины, сэр Френсис. Но лично я глубоко убежден, рано, недопустимо рано нам складывать оружие в этой войне. Поверьте, еще один год войны и Россия рухнет к нашим ногам, подобно библейскому колоссу.

- Не стоит обманывать себя и вводить в заблуждение других, лорд Пальмерстон, - оборвал своего собеседника посланник Сити. - Ещё один год войны нам ничего не даст, кроме новых потерь! Двойное фиаско нашего флота на Балтике полностью доказало нашу неспособность нанести разящий удар по Петербургу со стороны моря. Как доносят наши осведомители, император отдал приказ о переброске на юг всех гвардейских полков, которые находились возле столицы для отражения нашего десанта. Туда же после подписания союзного договора с Пруссией, перебрасываются войска из Польши и Литвы. И теперь уже не русские опасаются нападения со стороны Австрии, а Вена в страхе трепещет перед Россией. Шведы колеблются, поляки накапливают силы, черкесы разгромлены, а турки потеряли Карс. Боюсь, что при таком положении дел, на будущий год русский император стянет в Крым всю свою армию, и нас просто задавят числом.

- Я очень уважаю вас как военного знатока, лорд Уорбек. Однако вы очень плохо разбираетесь в политике. Дайте нам еще один год войны, и шведы обязательно примкнут к нашей коалиции, поляки по приказу Наполеона восстанут и не исключено, что в России вспыхнет новый бунт. Для этого нужно только время и новое финансовое вливание, поверьте моему слову!

- Охотно вам верю, сэр Генри, ибо полностью признаю ваше политическое мастерство делать невозможное возможным и снимаю шляпу. Очень даже возможно, что через год все так и будет, однако на данный момент у нас нет времени ждать. Индия охвачена огнем мятежа, и мы должны сделать все возможное, чтобы как можно скорее потушить этот пожар. И для этого необходимы наши крымские войска.

- Это совершенно невозможно, лорд Уорбек!!! Неужели вы не понимаете, что подобными требованиями вы наносите огромный ущерб интересам Англии!!- гневно воскликнул Пальмерстон, вскакивая с кресла. Вслед за ним поднялся и посланец Сити. Английский  аристократ с достоинством выдержал гневный взгляд премьера, а затем стал веско и хладнокровно чеканить слова.

- Я, возможно и понимаю, господин премьер министр, но вот они, - лорд сделал неопределенный жест за спину, - они не желают понимать, ибо несут огромные убытки от этого восстания. И они сделают все, чтобы сохранить свой капитал, сэр Генри. Всё! И если вы будете упорствовать, то поверьте мне, у них хватит сил и средств поменять вас на более сговорчивого человека. Мне крайне неприятно говорить вам об этом, но если я не получу вашего согласия, то они начнут действовать незамедлительно.

- Королева Виктория будет резко против преждевременного выхода наших войск из Крыма, - не сдавался Пальмерстон, обращаясь к своему последнему, но довольно шаткому аргументу.

- Постарайтесь объяснить Её величеству, что когда горит крыша дома, в первую очередь спасается то, что важнее всего, а все остальное по мере возможности, - парировал выпад премьера Уорбек, с достоинством мэтра, познавшего все таинства жизни.

- А если она пригрозит своим отречением от престола, и возникнут народные волнения! Не забывайте, простые англичане очень любят свою королеву.

Лорд Уорбек только снисходительно развел руками и, выдержав поистине королевскую паузу, невозмутимо продолжил свои жизненные нравоучения.

- Женщинам, сэр Генри, в отличие от государственных политиков, вполне свойственно совершать в пылу эмоций различные необдуманные поступки, ровно, как и слишком превышать своё значение в большой политике. Вспомните, как по требованию верховного совета единственная наследница престола согласилась выйти замуж за немецкого принца, тогда как сама страстно желала соединить свою руку с рукой русского цесаревича Александра.

Тогда её величество послушно вняла интересам империи. Не думаю, что теперь, когда у Британии есть законный наследник, она будет менее сговорчива. Ну, а если королева все же откажется от престола, это отзовется болью в моем сердце и только. Государственный муж обязан думать головой и верно служить интересам своей отчизны, а не предаваться чувствам, подобно молоденькой барышне.

- Вы ужасный человек, лорд Уорбек, - горестно произнес Пальмерстон, устало опустив руки.

- Ужасный? Ну, право, вы преувеличиваете, сэр Генри. Такой же представитель нашего сословия, стремящийся, как и все другие, обеспечить своё безбедное существование. - Аристократ одернул костюм и деловито произнес. - Итак, сэр Генри, в вашем распоряжении два дня для принятия окончательного решения. Если по истечению этого времени не будет отдан приказ о переброске войск в Индию, в парламенте против вас начнется настоящая война. И будьте уверены, вам припомнят всё до последнего пенса.

Лорд сделал почтительный реверанс и неторопливо направился к выходу. Возле двери он остановился и, обернувшись, сказал.

- Не обижайтесь, дорогой Генри, но ваша война была изначально плохо подготовлена. Вот конкретный результат того, когда ответственное дело поручают безответственным исполнителям, подобно лорду Раглану. Когда будете затевать новое большое дело, обращайтесь к настоящим мастерам. Всего доброго.

Лорд Пальмерстон действительно имел ум государственного мужа и потому обладал умением убеждать свою королеву в необходимости принятия того или иного непопулярного, но необходимого для Англии решения. В этом можно было убедиться через день после доверительного разговора высоких сторон, когда первый лорд адмиралтейства получил приказ о начале эвакуации британского экспедиционного корпуса из Крыма на кораблях королевского флота.

Но не только в туманном Альбионе в это время бушевали горячие споры и яростные интриги. Столица Франции тоже не отставала от своего островного соседа, хотя не в столь бурной форме. Последние неудачи французского оружия заметно снизили былую популярность императора у простых парижан, но тот хорошо знал средство, способное быстро вернуть к себе расположение столичной публики.

Для этого, все последние дни император французов старался, как можно больше бывать на публике. В сопровождении почетного эскорта, состоявшего из двадцати всадников, одетых в пышные расшитые золотом мундиры, Луи Наполеон почти ежедневно проезжал по улицам столицы в открытой карете. Удобно устроившись на сиденье, он приветливо махал рукой народу, всякий раз, как только кто-то из прохожих начинал кричать "Вива ля Император!". Очень даже может быть, что это были специальные агенты тайного департамента полиции, но действовал этот нехитрый прием безотказно. И парижане неизменно вторили им, славя своего правителя.

Свидетелем одного из таких общений французского императора со своим народом, довелось стать двум малоприметным мужчинам, которые затерялись среди взбудораженной толпы парижан, приветствующих эскорт Бонапарта. Их встреча с императором произошла совершенно случайно, хотя в жизни этих двух людей случайностей, как правило, не бывало.

- Теперь вы сами видите, месье Шомбер,  правоту моего плана, - почтительно сказал один из них, чей выговор выдавал в нем эльзасца. Он являлся тайным резидентом венской разведки, в должностные обязанности которого входило выполнение разных грязных дел. В настоящий момент он курировал Феличе Орсини, усердно разрабатывавшего план покушения на Луи Наполеона.

Тот, к кому обращался эльзасец, не торопился высказать своё мнение. Колючим взглядом он пристально рассматривал проплывавший мимо них императорский кортеж, пытаясь оценить степень успеха возможного бомбометания итальянским карбонарием. Выверив все до последнего сантиметра, Шомбер продолжал хранить важное молчание, и только после того, как последние всадники эскорта скрылись за поворотом, он произнес:

- Вынужден признать, господин Кляйн, что в этом случае ваш план более предпочтителен, чем тот, что рассматривался нами ранее.